Статьи

Актуальность. В год 120-летия профессора А.Н. Леонтьева представляется значимым еще раз взглянуть на его научное наследие.
Цель. Определить место психологической теории деятельности в советской и российской психологии и философии второй половины ХХ века.
Результаты. Показано, что теория А.Н. Леонтьева предвосхитила ряд идей популярного сегодня в когнитивной науке интеллектуального движения 4E Cognition, и что некоторые важные положения его деятельностного подхода пока не освоены в современных когнитивных исследованиях. Психологическая теория деятельности сопоставлена с  концепцией социального конструкционизма в психологии, в этой связи выявлены преимущества теории А.Н. Леонтьева. Намечены пункты дальнейшего возможного развития психологической теории деятельности.
Выводы. В работах А.Н. Леонтьева основательно осмыслена и раскрыта проблематика деятельности, действия, конструирования, культурно-исторического опосредствования деятельности. Теория деятельности существенно определяет настоящее психологической науки и  дает возможность наметить стратегию ее будущего развития.

Актуальность. Изучение вклада Алексея Николаевича Леонтьева в развитие отечественной психологической науки позволяет оценить его выдающиеся личностные качества, организаторские способности, талант ученого, исследователя.
Цель. Анализ роли А.Н. Леонтьева в становлении отечественной психологии как области самостоятельного научного знания.
Методы. Материал получен на основе изучения воспоминаний о жизни и деятельности А.Н. Леонтьева, а также на основе анализа теоретических и методологических исследований по проблемам психологической науки.
Результаты. А.Н. Леонтьев относится к тем немногочисленным отечественным психологам, которые брали на себя ответственность за развитие психологической науки в СССР. Это выразилось в систематической и фундаментальной организаторской деятельности по созданию психологических факультетов, научных журналов, подготовке кадров для отечественной науки. Значительную роль А.Н. Леонтьев сыграл в сближении советской и зарубежной психологии, знакомстве советских психологов с исследованиями зарубежных коллег. Вместе с тем А.Н. Леонтьеву удалось внести серьезный вклад в решение теоретических и методологических вопросов мировой психологии. Утверждается, что достижения А.Н. Леонтьева в сферах организаторской, научной, исследовательской деятельности объясняются совокупностью личностных качеств ученого, связанных со способностью стратегически мыслить, видеть системное решение проблем, принимать на себя ответственность.
Выводы. Охарактеризованы наиболее значимые для развития отечественной психологической науки достижения А.Н. Леонтьева, связанные с институционализацией психологии, подготовкой психологических кадров, решением фундаментальных теоретических и методологических проблем советской психологии. Несмотря на наличие в отечественной психологической науке исследований личности и деятельности А.Н. Леонтьева, актуальными являются задачи архивной работы с источниками и материалами, широкое обобщение результатов деятельности на протяжении всего жизненного и творческого пути ученого, распространение материалов о А.Н. Леонтьеве среди современных молодых психологов.

Вступление к публикации
Публикуемый ниже текст представляет собой рукописные заметки на трех листах бумаги, написанные по следам одной из многочисленных бесед автора с его младшим другом и соседом по даче (Поселок Писателей, Красная Пахра Московской области) писателем Владимиром Тендряковым (эти беседы были отражены в воспоминаниях Тендрякова об А.Н. Леонтьеве: Тендряков В.Ф. Проселочные беседы // А.Н. Леонтьев и современная психология (Сборник статей памяти А.Н. Леонтьева) / под ред. А.В. Запорожца, В.П. Зинченко, О.В. Овчинниковой, О.К. Тихомирова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983, с. 266–274). Эти заметки печатаются одновременно впервые и не впервые. Их текст, подготовленный к печати А.Г. Асмоловым, был включен в первое посмертное издание трудов А.Н. Леонтьева — двухтомник «Избранные психологические произведения» под редакцией В.В. Давыдова, В.П. Зинченко, М.П. Леонтьевой и А.В. Петровского (М.: Педагогика, 1983, т. 2, с. 240-242), и с той поры на него часто ссылаются. Название «Из дневниковых записей» было дано редакторами книги. Однако при публикации этот текст, как и другие включенные в книгу работы, подвергся существенной редакторской правке, не обозначенной в тексте; он был сокращен примерно на 15% объема. Поэтому мы решили восстановить и впервые опубликовать исходный авторский текст по рукописи. Стоит остановиться лишь на одной редакторской правке. В публикации 1983 г. стоят слова: «Личность (…), ее коперниканское понимание: я нахожу/ имею свое «я» не в себе самом (его видят во мне другие), а вовне меня существующем…» (с. 241). В оригинальной рукописи написано иначе: «Личность (я=я), ее птоломеевское понимание: я нахожу/имею свое «я» не в себе самом (его другие видят во мне!), а в других, в другом, вне меня существующем». Коперниканское гелиоцентрическое понимание противоположно птоломеевскому, ставящему Землю в центр мироздания. Вместе с тем замена одного слова прямо противоположным по смыслу, которая по духу действительно соответствует взглядам А.Н. Леонтьева, вероятно, связана с неточным прочтением фразы в целом. Вероятно, слова «птоломеевское понимание» в рукописи относятся к традиционным, расхожим представлениям о личности «(я=я)», которым А.Н. Леонтьев противопоставляет другое, свое, раскрывающееся после двоеточия («я нахожу/имею свое «я» не в себе самом…»), и которое вполне правильно назвать коперниканским. «Феномен епископа», упоминаемый в последней фразе, отсылает к историческому анекдоту, который часто вспоминал А.Н. Леонтьев, в котором речь шла об уважаемом пожилом епископе, который по мере старения начал сомневаться в том, что его ум остается так же ясен, как и раньше, и просил своего слугу сказать ему, если он начнет говорить что-то не то. Это случилось во время одной из проповедей, и слуга сказал об этом епископу. Епископ разгневался, сказал, что он прочитал одну из лучших проповедей в своей жизни, и прогнал слугу. Рукопись подготовлена к печати Д.А. Леонтьевым. Им же сделаны добавления в угловых скобках. Нумерованные сноски принадлежат автору.

Актуальность. Исследование механизмов возникновения ощущений при воздействии светового стимула на человека является классической задачей для психологической науки. Однако, если зрительные реакции достаточно хорошо изучены, то переживанию ощущений, возникающих при световом воздействии на кожную поверхность, уделялось небольшое внимание, несмотря на феноменальные результаты, полученные в известной серии экспериментов отечественного психолога А.Н. Леонтьева.
Задача исследования кожно-оптической чувствительности с использованием современной элементной базы экспериментального оборудования является актуальной с точки зрения развития общепсихологической теории деятельности и понимания протекания сенсорно-перцептивных процессов формирования ощущений вследствие светового воздействия.
Целью исследования стало из учение способности испытуемых реагировать на воздействие света на кожную поверхность.
Методы. Использовалась специально сконструированная для целей исследования экспериментальная установка, включающая в себя светодиодный источник света и управляющую программу. Участники определяли, в какой из двух последовательных проб на кожу ладони предъявлялся световой стимул, методом двухальтернативного вынужденного выбора. Основной эксперимент состоял из трех серий: сначала были предъявлены 10 циклов для фиксации исходного состояния испытуемого; затем следовали 100 циклов основной серии предъявления стимулов; далее — 10 циклов для фиксации конечного состояния испытуемого.
Выборка. В эксперименте приняли участие 12 человек.
Результаты показали, что количество правильных ответов при определении фазы цикла, соответствующей включению светодиода, значимо больше 50 % (t = 10,992, df = 1414, p < 0,001).
Выводы. Подтверждены выводы А.Н. Леонтьева и Н.Б. Познанской о возможности формирования кожной чувствительности к световому воздействию. Предложена биофизическая гипотеза, объясняющая полученный результат.

Актуальность. Статья написана к юбилею выдающегося ученого. В ней рассматривается парадоксальность творческого пути А. Н. Леонтьева. Он остро чувствовал масштаб стоящих перед психологией нерешенных проблем. Талантливый экспериментатор, увлеченный конкретными эмпирическими явлениями, он сам тем не менее старался и призывал своих учеников развивать психологию «не в куст, а в ствол». Однако несколько избыточно обрамлял свои творческие идеи философскими построениями.

Цель. В статье концепция Леонтьева не обсуждается, однако показывается, что при всех своих достоинствах она, вопреки попыткам ее создателя, непосредственно не выводима из философских построений и не может быть ими обоснована. Леонтьев сам чувствовал трагическую недосказанность и незавершенность своих взглядов. А поскольку, к тому же, должен был приспосабливаться к официальной идеологии, то вынужденно пользовался эзоповым языком при изложении своей концепции.

Результаты. Бедой лично для А.Н. Леонтьева стало его излишнее и притом искреннее увлечение философией марксизма. Это тем не менее обернулось счастьем для советской психологии, так как позволило ему защитить молодую науку в стране, где марксизм признавался единственно верным учением, а все остальные взгляды подвергались остракизму.

Выводы. Организаторский талант и увлеченность наукой А.Н.Леонтьева способствовали появлению мощной исследовательской школы, славной его блестящими учениками и последователями. То, что школа А.Н.Леонтьева не только продолжает существовать, в какие бы самые разные стороны она ни взлетала, но и продолжает оказывать огромное влияние на отечественную психологию — показатель подлинного величия ее основателя.

Актуальность. В статье представлены важнейшие события творческой биографии А.Н. Леонтьева (1903–1979), проанализированы некоторые моменты созданной им психологической теории деятельности. Актуальность обращения к наследию А.Н. Леонтьева и его школы определяется реализованной в нем методологии психологических исследований, альтернативной господствующим в современной мировой науке подходам к изучению сознания.

Целями работы были выделение тех моментов психологической теории деятельности, которые нашли свою успешную реализацию в «высокоорганизованной практике», и обсуждение ряда дискуссионных вопросов культурно-деятельностной психологии. Источниками исследования, историко-психологического по жанру и методам, выступили не только известные работы А.Н.Леонтьева, его соратников и оппонентов, но и некоторые архивные материалы, в том числе те, которые ранее не были введены в научный оборот.

Результаты. Предложено новое решение проблемы соотношения Слова и Дела, ставшей в свое время предметом дискуссий Л.С.Выготского и А.Н.Леонтьева и обсуждаемой до сих пор в современной литературе. Утверждается, что учение А.Н.Леонтьева о формах связи значений и смыслов в структуре сознания вошло составной частью в методологические основы «педагогики свободы», ориентированной на формирование культуры мышления обучающихся и их личностное развитие; приведены примеры реализации подобной педагогики в обучении студентов на факультете психологии МГУ. На основе изучения личных писем из семейного архива представлены некоторые новые подробности административно-организационной деятельности А.Н.Леонтьева во время Великой Отечественной войны.

Выводы. В качестве ближайших задач историко-психологического изучения творческого наследия А.Н. Леонтьева следует назвать: 1) анализ эмпирических исследований его школы в 1940-е и последующие годы; 2) системное изучение вклада данной школы в практическую психологию; 3) создание полной и подробной хронологии жизни и творчества А.Н.Леонтьева; 4) написание учебно-методических пособий для обучающихся психологии с разъяснением сложных положений теории деятельности А.Н.Леонтьева и противоречий в ней, а также с научными комментариями к его работам с учетом социокультурного контекста их создания.

Актуальность. Статья приурочена к 120-летию со дня рождения классика мировой психологии Алексея Николаевича Леонтьева. Юбилей основателя научной школы и факультета психологии стал для авторов этой статьи значимым поводом рефлексии «задачи на смысл» о личности Леонтьева, его теории и ее современных воплощений.
Цель статьи — научная рефлексия значения личности А.Н. Леонтьева и его общепсихологической теории деятельности для современной психологической науки; репрезентация смыслов юбилейного выпуска журнала «Вестник Московского университета. Серия 14. Психология».
Результаты. «Поле смыслов», связанных с А.Н. Леонтьевым, раскрывается через анализ культурно-исторического, жизненного и научного контекстов. Выделены взаимосвязанные линии деятельности А.Н. Леонтьева: научная (разработка фундаментальной теории, предполагающей целостное представление о человеке), социальная (воспроизводство среды интеллигентов) и связанная с этим эмоциональная сторона (создание своеобразного «поля напряжения», которое притягивало людей к этой интеллектуальной среде и порождало особую университетскую атмосферу свободы и новых разнообразных идей на факультете психологии МГУ). Показаны переклички теории деятельности с современными научными представлениями.
Выводы. Подход А.Н. Леонтьева является полисемантичным, перекликаясь с рядом подходов более позднего времени. Возможно, этим объясняется множественность его интерпретаций в современных контекстах психологической науки. Он сохраняет свою значимость как ресурс ответов на вопросы, которые ставятся психологией сегодня, через много десятилетий после ухода его создателя.

Актуальность. В работе рассматриваются факторы риска психического здоровья ученика в условиях повышенной учебной нагрузки. Внедрение новых технологий, мультилингвизм в образовательных технологиях влияют на эмоциональный мир подростка. За внешней успешностью ученика могут скрываться риски «срыва адаптации».

Цель работы — исследование проявлений тревожности и агрессивности подростков в условиях повышенной учебной нагрузки.

Методы. Анализ психологических особенностей подростков группы риска по дезадаптивному перфекционизму проводился с помощью количественных и качественных методов исследования. Использовались: методика Прихожан для изучения «Я-концепции» подростков 12–17 лет, опросник агрессии Басса — Перри, адаптированный С.Н. Ениколоповым, шкала перфекционизма АРS-R в модели Р. Слейни, адаптированная С.Н. Ениколоповым, незаконченные предложения, тест руки Вагнера, психологическая беседа, образные субтесты Е. Торренса, социометрия.

Выборка. В исследовании приняли участие 245 учащихся 8-х классов четырех школ в г. Москве и г. Дмитрове. Две школы с углубленным изучением двух иностранных языков и две школы без углубленного изучения иностранного языка.

Результаты. По результатам исследования, маркерами неблагополучного состояния успешного школьника являются: личностная тревожность, дезадаптивный перфекционизм, враждебность, гнев. В группу риска по тревожности входит порядка 20 % участников исследования. Объективно ученики демонстрируют хорошие результаты, но подростки постоянно сомневаются в собственном успехе. В данном случае тревога вызвана страхом не соответствовать установленным для себя высоким стандартам. Несоответствие своим требованиям и прокрастинация выше в школах с углубленным изучением двух иностранных языков. Самооценочная тревожность связана с компонентами «Я-концепции»: интеллект, ситуация в школе, общение, уверенность в себе. Несоответствие собственным стандартам и прокрастинация связаны с гневом.

Выводы. В школах, участвовавших в исследовании, численность высокотревожных подростков колеблется от 12 до 20 %. В гимназии с повышенной учебной нагрузкой вообще не обнаружены эмоционально благополучные ученики. Тревожность коррелирует с различными показателями агрессивности. Значения прокрастинации/тревоги по Слейни положительно коррелируют с гневом и враждебностью подростков. Показатели дезадаптивного перфекционизма по Слейни связаны с компонентами «Я-концепции». Объективно успехи учеников хорошие, но подростки сомневаются в своем успехе, обнаруживают неспособность начать действовать. Маркерами дезадаптивного состояния высокотревожного школьника являются: дезадаптивный перфекционизм, враждебность, гнев. По результатам качественных методов исследования, у высокотревожных подростков могут наблюдаться деструктивные тенденции личности. По результатам исследования, проявления тревожности и агрессивности подростков в участвовавших в исследовании школах сходны. Однако несоответствие своим требованиям и прокрастинация выше в условиях повышенной учебной нагрузки.

Актуальность. В современной психологии копинга имеется высокая необходимость создания инструмента для измерения оценок трудных жизненных задач (ТЖЗ) — одного из наиболее распространенных типов жизненных ситуаций, связанных с достижением значимых трудных целей.

Целью является адаптация опросника, измеряющего когнитивное оценивание трудных жизненных ситуаций (ТЖС), для исследований особого типа трудностей — жизненных задач и проверка психометрических свойств разработанной версии методики.

Выборка. В исследовании приняли участие 1032 респондента в возрасте от 17 до 67 лет (М_{возраст} = 23,86; SD = 6,53; 686 женщин), студенты и специалисты различных профилей.

Методы. Исследование выполнено на основе опросного дизайна с применением трех ситуационных опросников: «Когнитивное оценивание трудной жизненной ситуации» (КО ТЖС), «Типы ориентаций в трудной ситуации» (ТОРС), «Опросник способов копинга» (ОСК). Для обработки количественных данных используются конфирматорный факторный анализ, корреляционный анализ, коэффициент α Кронбаха, t-критерий Стьюдента, коэффициент d Коэна. Для анализа содержания ситуаций применяется контент-анализ.

Результаты. Разработана новая структура опросника КО ТЖС, соответствующая эмпирическим данным о ТЖЗ, и включающая семь шкал: 1) общие признаки трудных жизненных задач, 2) неподконтрольность ситуации, 3) непонятность ситуации, 4) необходимость быстрого активного реагирования, 5) затруднения в принятии решения, 6) трудности прогнозирования ситуации, 7) отрицательные эмоции. Проверены психометрические свойства этой версии опросника, названной «Когнитивное оценивание трудной жизненной задачи» (КО ТЖЗ). Шкалы показали достаточный уровень согласованности (показатели α Кронбаха варьируют от 0,548 до 0,805). Представлены корреляции, описательная статистика шкал, рисунок распределения баллов. Обнаружены различия оценок трудности мужчин и женщин по следующим критериям: общие признаки, отрицательные эмоции, непонятность ситуации и затруднения в принятии решения (о более высокой трудности сообщают женщины). Проверка конвергентной валидности выявила содержательно объяснимые связи шкал опросника с другими конструктами. Общими признаками ТЖЗ являются следующие характеристики: значимость ситуации и ее последствий, большие затраты усилий, беспокойство, влияние субъекта на исход будущих событий.

Выводы. Для исследований трудных жизненных задач предложен опросник, позволяющий измерять субъективные оценки трудности; получены доказательства его надежности и валидности. Перспективы использования опросника связаны с возможностями анализа и сравнения жизненных задач разных типов, а также разработки моделей, включающих параметры оценивания трудности в соотношении с копинг-стратегиями.

Актуальность. Понятие «профессионально важное качество» (ПВК) человека, введенное в начале прошлого века в индустриальной психологии, в настоящее время используется также в психологии профессионального спорта. Современные исследования ПВК основаны на интуитивном, эмпирическом понимании того, что представляют собой качества или свойства человека, как они возникают, функционируют и развиваются в спортивных актах, каковы критерии их важности для достижения высоких спортивных результатов. Такие представления о ПВК не позволяют объяснять их корреляции между собой и с показателями успешности актов. Это порождает необходимость и актуальность поиска и разработки такой теории ПВК, которая раскрывала бы их сущность и лежащие в основе корреляций возможные психологические механизмы связей ПВК с успешностью спортивных актов.

Цель данного исследования состоит том, чтобы провести анализ существующих определений понятия ПВК субъектов трудовых и спортивных актов и на этой основе сформулировать теоретическое понятие ПВК, а также обосновать целесообразность применения этого понятия не только к спортсменам, но и к другим основным компонентам спортивных актов (к их предметам, орудийным средствам, мотивам, целям и пр.). Данная цель включает также описание различий между методами построения эмпирических и теоретических понятий.

Методы. При разработке теоретического понятия ПВК (как и других понятий теории актов) используется метод построения понятий «от общего к частному», который сходен с методом «восхождения от абстрактного к конкретному» (Зиновьев, 2002). Понятия «свойство», «качество» и «ПВК» строятся последовательно на основе более общего понятия «взаимодействие» людей с миром, которое трактуется, в частности, как их взаимное воздействие, приводящее к изменению людей и мира в некоторых направлениях. Взаимодействие рассматривается также как основное динамичное отношение людей и мира, в котором порождаются, проявляются и развиваются социальные, психологические и другие свойства и отношения людей, в том числе их ПВК.

Результаты. Связь понятий «свойство» и «взаимодействие» устанавливается в статье путем отождествления свойств чего-либо, например, свойств человека с направлениями его изменений, происходящих во взаимодействиях человека с компонентами мира. При этом результат изменения человека по направлению, соответствующему некоторому свойству, соотносится со значением свойства, которое может выражаться числом или описываться словами.

При анализе разработанных в прикладной психологии понятий ПВК было сформулировано и обосновано следующее определение: ПВК — это качества компонентов спортивных актов, которые «необходимы или полезны» для их успешного освоения или выполнения и которые могут быть статистически значимо связаны с показателями успешности акта. Логически двойственным является понятие об анти-ПВК, которые «не необходимы и вредны» для достижения успеха в освоении или выполнении спортивного акта. Предлагаемое понятие ПВК расширяет традиционное представление об этих качествах, которые обычно соотносятся только с субъектами профессиональных актов. В статье обоснована целесообразность расширения «предметной отнесенности» понятия ПВК, что способствует их более точному и дифференцированному описанию и диагностике. Понятия о профессионально важных условиях и способах выполнения спортивных актов рассмотрены на примере их диагностики на тренажере с элементами виртуальной реальности.

Выводы. Основной вывод проведенного исследования состоит в констатации того, что эмпирические методы (корреляционные и др.) изучения профессионально важных качеств людей, могут и должны быть дополнены теоретическими методами изучения этих качеств, что будет способствовать их более точной диагностике, основанной на понимании механизмов их формирования, развития и «связывания» в индивидуально специфичные системы.

Актуальность. В статье представлены данные лонгитюдного изучения понимания смешанных эмоций детьми дошкольного и младшего школьного возраста, а также связи понимания эмоций с развитием мышления. Понимание смешанных эмоций рассматривается как способность детей распознавать и интерпретировать эмоции, состоящие одновременно из двух эмоций с разной валентностью. В отличии от большинства исследований, выполненных в русле теории Ж. Пиаже, в нашей работе, выполненной в русле структурно-диалектического подхода, мы оценивали не только связи понимания смешанных эмоций с формальными операциями, но и с диалектическими действиями, которые позволяют рассмотреть способ, с помощью которого ребенок образует единство двух противоположных эмоций.

Целью исследования был анализ того, как развивается понимание смешанных эмоций у детей в 5-6 и 7-8 лет, и оценка характера изменений связи понимания смешанных эмоций с показателями когнитивного развития в этих двух возрастных группах.

Выборка. Данные получены в ходе диагностики 80 детей, среди них 42 (52,5%) мальчика в период с 2019 по 2022 год.

Методы. Оценка понимания дошкольниками смешанных эмоций проводилась с помощью комплекта заданий, состоящих из трех историй, персонажи которых испытывали нетипичные эмоциональные переживания (Веракса и др., 2022a). Для диагностики формально-логического мышления были применены методики «Вероятность», «Весы» и «Цилиндр» (Piaget, Inhelder, 1951; Piaget, Inhelder, Sieminska, 1948), входившие в состав классических проб Пиаже. Оценка развития диалектического мышления проводилась с помощью методик «Рисунок необычного дерева», «Что может быть одновременно?» и «Циклы» (Веракса и др., 2022б).

Результаты. Анализ показал, что дети в первом классе успешнее справлялись с заданиями, направленными на понимание смешанных эмоций, чем дети в старшей дошкольной группе. Оказалось, что успешность выполнения заданий на понимание смешанных эмоций старшими дошкольниками и школьниками первого класса связана с развитием операций мультипликации (формально-логические операции) и операций опосредствования, сериации и обращения (диалектические операции).

Выводы. Выявлены своеобразие связи понимания смешанных эмоций и развития формального и диалектического мышления у детей в 5-6 и 7-8 лет.

Актуальность. Увеличение мобильности людей в современном мире порождает ряд новых проблем и усиливает уже имевшиеся проблемы в сфере взаимодействия культур и религиозных конфессий. Относительно однородные по культурно-религиозному фону области и территории становятся поликонфессиональными и поликультурными. Современные люди оказываются не столько укоренены в традиционных конфессиях, сколько сами выбирают конфессию или даже конструируют свою собственную религию, опираясь на элементы различных конфессий. В этих условиях актуальным представляется анализ индивидуальных траекторий развития религиозности и факторов, на них влияющих.

Цель. Качественное описание и типологизация траекторий индивидуального религиозного и духовного развития человека в условиях конфессионального и культурного разнообразия.

Методы. Исследование проведено в рамках качественной методологии. Для сбора данных использовался метод полуструктурированного интервью. Предложено сочетание анализа макро- и микродинамики индивидуальной религиозности с опорой на теорию стадий развития веры Дж. Фаулера, религиозных стилей Х. Страйба и модели изменений религиозности К. Райха. Анализ проводился в жанре исследования отдельных случаев с последующей их типологизацией. Интерпретации случаев триангулировались сопоставлением точек зрения на материал, предложенных исследователями с различными позициями относительно религиозных конфессий.

Выборка. Всего проведено, расшифровано и проанализировано более 40 полуструктурированных интервью с верующими, относящими себя к разным веткам христианства и ислама. Из них к описанным в статье типам принадлежат 9 молодых людей в возрасте от 20 до 38 лет (M = 27,8 SD = 5,8; 6 женщин, 3 мужчин).

Результаты. В статье описаны два (из четырех, выделенных на базе общей выборки) типа динамики индивидуальной религиозности: «религия как индивидуальный выбор» и «религия по наследству». К первому типу относятся респонденты, наследующие из семьи лишь отдельные элементы религиозной традиции (у наших респондентов — православия) и выбирающие конфессию, далекую от образа жизни ближайшего окружения (родителей, друзей). Их общей чертой является дистанцирование от сверстников в период детства и юности, динамика их индивидуальной религиозности связана с поиском иной среды и своей «экзистенциальной территории», «духовного дома». Ко второму типу относятся респонденты, воспитанные в религиозных семьях. Динамика их индивидуальной религиозности обусловлена переплетением психологических факторов (необходимости сепарации от родителей, преодоления инфантильных проекций) и собственно религиозного (духовного) поиска. Проанализированы особенности, характерные для каждого из двух типов динамики индивидуальной религиозности.

Выводы. Предложенная методология типологического исследования позволяет раскрывать общие психологические факторы, определяющие траектории развития, не теряя из вида духовную составляющую поисков. Описанные два типа динамики индивидуальной религиозности открывают возможность концептуализации путей духовного развития в контексте связанных друг с другом процессов освоения традиции и сепарации от нее.

Практическое применение результатов. Проведенное исследование позволило описать трудности, с которыми встречаются молодые верующие двух типов, и эти представления могут быть использованы в процессе психологического консультирования верующих. Авторы также рассчитывают, что статья будет полезна тем, кто занят в сферах светского и религиозного образования.

Актуальность. Большое число работ посвящено исследованию взаимосвязи восприятия лицевой экспрессии и эмоционального интеллекта (ЭИ). Как правило, изучение этого вопроса проводилось с использованием лиц-стимулов, выражающих яркие базовые эмоции. Однако различия в успешности распознавания экспрессий в группах с разным уровнем ЭИ не всегда значимо выражены. Это может быть связано с тем, что распознавание базовых экспрессий является слишком простой задачей для испытуемых, обладающих как высокими, так и низкими показателями ЭИ. Для более эффективного изучения этого вопроса необходимо усложнить задачу, например, используя эффект, описанный Э. Брунсвиком: нейтральные лица, имеющие разную конфигурацию лицевых черт, воспринимаются как эмоционально окрашенные. Известно, что лица с позитивными экспрессиями чаще оцениваются как привлекательные. В таком случае задачей может являться не опознание экспрессии, а оценка привлекательности лица, которая тесно связана с воспринимаемой лицевой экспрессией. Предполагается, что изучение восприятия нейтральных лиц позволит выявить особенности взаимосвязи восприятия лицевой экспрессии и ЭИ.

Цель. Изучение взаимосвязи восприятия привлекательности лица и уровня ЭИ. Мы предположили, что испытуемые с разным уровнем ЭИ будут по-разному оценивать привлекательность нейтральных лиц.

Выборка. В эксперименте участвовало 49 человек (20 мужчин и 29 женщин, в возрастном диапазоне 18–35 лет).

Методы. Изображения лиц предъявлялись на экране монитора. Во время предъявления проводилась запись движений глаз. Оценка уровня ЭИ проводилась по результатам «Теста эмоционального интеллекта» (ТЭИ) (Сергиенко и др., 2019). Рассчитаны показатели ТЭИ для всех ветвей ЭИ (способность к распознаванию эмоций, понимание эмоций, управление эмоциями и использование эмоций), а также общий показатель ЭИ. Для двух крайних групп испытуемых, обладающих либо высокими, либо низкими показателями ЭИ, проведен анализ оценок привлекательности лиц, а также показателей движений глаз (длительность и число фиксаций, длительность саккад).

Результаты. Показано, что существует обратная корреляция способности к распознаванию эмоций со средней оценкой привлекательности лица: испытуемые из группы с высокой способностью к распознаванию эмоций значимо ниже оценивают привлекательность лиц, чем группа, у которой эта способность развита хуже. Другие ветви способностей ЭИ (понимание эмоций, управление эмоциями и использование эмоций), как и общий показатель ЭИ, не связаны с оценками привлекательности лица. Не было выявлено значимых различий по длительности фиксаций, количеству фиксаций, амплитуде саккад, а также распределению времени пребывания взора в зонах интереса при рассматривании изображений лиц между группами с высокими и с низкими показателями ТЭИ.

Выводы. Участники с более высокой способностью к распознаванию эмоций склонны воспринимать нейтральные лица как непривлекательные. Не было найдено значимых различий в характеристиках движений глаз между группами с высокими и с низкими показателями ЭИ, что, вероятнее всего, связано со слабой взаимосвязью (или отсутствием взаимосвязи) базовых механизмов зрительного восприятия и такого высокоуровневого конструкта, как ЭИ.

Актуальность. Симптомы навязчивого повторения или «вторжения» (нежелательные мысли, флешбэки, образы, тревожные сны, ночные кошмары) часто рассматриваются в качестве отличительной черты посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Когнитивные модели позволяют утверждать, что симптомы ПТСР стимулируются и приобретают хронический характер из-за чрезмерно негативной оценки травматического опыта и/или его последствий. Актуальность исследования также обусловлена возможностью использования внешних оценок в качестве инструмента ранней психологической помощи.

Цель. Повторить исследование Университета Нового Южного Уэльса (Австралия) о степени влияния различных типов внешней когнитивной оценки навязчивых воспоминаний на частоту и интенсивность их последующего возникновения, тем самым создав в России прецедент исследования травматического стресса в лабораторных условиях.

Выборка. В исследовании приняли участие 30 здоровых студентов-психологов, результаты уровня стресса которых не превышали уровня нормативных значений.

Методы. Главным методом исследования являлся эксперимент, в ходе которого участникам, получившим 1 из 2-х предварительных текстов инструкций, дающих либо доброжелательную, либо контрольную оценку навязчивым воспоминаниям, предлагался фильм, содержащий кадры реального дорожно-транспортного происшествия (ДТП). После просмотра травматического фильма участники решали задачу на когнитивную интерференцию, а далее фиксировалось наличие/отсутствие и уровень интенсивности навязчивых воспоминаний, для чего применялась субшкала «вторжений» «Шкалы оценки влияния травматического события» (IES-R), а также использовались два вопроса об убеждениях в отношении вторжений.

Результаты. Исследование показало, что просмотр травматического фильма вызывает одинаково низкий уровень навязчивых воспоминаний в группах с доброжелательной и с контрольной инструкциями.

Выводы. Результаты обоих исследований (Университета Нового Южного Уэльса и Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова) показали сходные тенденции относительно уровня интенсивности навязчивых воспоминаний для групп с доброжелательной и с контрольной инструкциями. Проведенное исследование дает первоначальные причинные доказательства того, что дезадаптивная внешняя оценка может усиливать возникновение навязчивых воспоминаний, при том что у доброжелательной или контрольной интерпретации симптоматики подобный побочный эффект отсутствует. Данное наблюдение важно учитывать при проведении психообразования. Практика исследования травматического стресса в лабораторных условиях оценивается нами как положительная и рекомендуется к использованию в России.

Актуальность. Уникальность механизмов восприятия человеческого лица и их разнородность являются объектом исследований и широкой дискуссии в последние десятилетия. И если в настоящее время практически никто не оспаривает тот факт, что лицо человека воспринимается целостно, то в представлениях о структуре и методах объективации целостных процессов такой солидарности нет. В данной работе рассматривается фактор симметричности как один из возможных аспектов конфигуративных процессов лицевой перцепции.

Цель. Исследование влияния нарушения восприятия конфигурации лица методом инверсии на оценку его (а)симметричности.

Выборка. 54 респондента (24 женщины и 30 мужчин) в возрасте от 18 до 68 лет (средний возраст — 26 лет).

Методы. Использован интраиндивидуальный экспериментальный план. Респонденты оценивали по 5-балльной шкале асимметричность предъявлявшихся в естественной и в инвертированной ориентации лиц. Степень фактической асимметрии задавалась тремя градациями угла поворота области левого глаза и/или рта относительно центральной опорной точки каждой черты. При этом лица с нулевой асимметрией были получены путем отзеркаливания одной половины исходного лица-стимула. Данные, полученные методом субъективной оценки, обрабатывались с использованием дисперсионного анализа с повторными измерениями и t-теста для связанных выборок.

Результаты исследования выявили значимые различия в оценках асимметричности лиц при прямом и инвертированном предъявлении: лица с частями лица, повернутыми относительно своей опорной точки, в естественной ориентации оценивались как более асимметричные, при инверсии нарушения лицевой симметрии становились менее заметны. Таким образом, можно говорить о выраженном эффекте инверсии в восприятии симметричности лица. Выявлена также неравноценность влияния поворотов области глаза и области губ на выраженность наблюдаемого эффекта: различия между оценками в прямой и инвертированной ориентации росли с увеличением угла поворота области глаза и не зависели от степени поворота губ.

Выводы. Наблюдаемый эффект инверсии в восприятии симметричности лицевых стимулов позволяет утверждать, что (а)симметрия является компонентой целостных (конфигуративных) процессов восприятия человеческого лица. При этом вклады отдельных черт в общую лицевую конфигурацию могут различаться.