Введение

Исследования отказа от цели и ее смены сложны по двум причинам. Во-первых, многие психологические модели саморегуляции создавались в ответ на практическую необходимость организации продуктивной, эффективной деятельности, контроля своего состояния (Конопкин, 2011; Моросанова, 2001; Леонова, Кузнецова, 2007; и др.). Классический пример — модель самоконтроля Р. Баумайстера (Baumeisteretal., 2007), центральным «ядром» которой является описание достижения человеком поставленных целей. На этом фоне отказ от деятельности неизбежно рассматривался как «неудача» саморегуляции (Polivy, 1996). В психиатрии даже предложен термин «реакция отказа» (refusalreaction) для описания отказа от какой-либо деятельности как проявления психического заболевания (см.: Тхостов и др., 2005).

Тем не менее и в рамках общей, и в рамках клинической психологии можно найти немало примеров, когда отказ от деятельности и начало новой деятельности вполне эффективны: несбывшиеся мечты и сожаление по их поводу, тяжелые заболевания или инвалидизирующие состояния и т.п. (Carver,Scheier, 1998; Wrosch, Scheier etal., 2003a,b). Более того, поскольку у человека множество мотивов, конфликт между ними и необходимость выбора — естественные жизненные ситуации (Эммонс, 2004). Согласно теории саморегуляции Ч. Карвера и М. Шейера, «важную роль в жизни играют также сомнение и отказ — за счет прекращения деятельности» (Scheier, Carver, 2003, p. 28). Как пишут сами авторы, особенно это важно в тех случаях, когда достижение цели невозможно. В отечественной психологии эти представления хорошо согласуются с пониманием саморегуляции Б.В. Зейгарник (1981): если саморегуляция на операционально-техническом уровне невозможна, задействуется личностный уровень с целью пересмотра оснований и мотивов деятельности. В частности, переход к личностному уровню саморегуляции рассматривался как необходимый при психотравмах (Зейгарник и др., 1989).

В эмпирических исследованиях в русле теории Ч. Карвера и М. Шейера были получены данные в пользу важности отказа и смены цели как продуктивных процессов в структуре саморегуляции. Так, при исследовании партнеров ВИЧ-инфицированных пациентов было показано, что многие из них изначально стремятся к нереалистичным целям — преодолеть болезнь и вести вместе активную жизнь. Если же им удается изменить цель на более простую и достижимую (например, в течение дня совершать вместе с близким человеком определенный набор действий), их эмоциональное состояние улучшается. У родителей детей, больных раком, невозможность отказа от целей и поиска других целей связана с более выраженной депрессией. Напротив, те, кто смог сформулировать более конкретные и достижимые цели (например, уделять своим детям больше внимания), испытывали меньше негативных эмоций. У пожилых людей сожаление о каких-то действиях коррелировало с депрессивной симптоматикой и соматическими жалобами, но только в тех случаях, если они не могли отказаться от надежды искупить или исправить то, о чем жалеют (Wrosch, Scheieretal., 2003a, b). В рамках теории саморегуляции предложена шкала отказа и смены цели, направленная на диагностику обоих компонентов, сопряженных с прерыванием текущей деятельности и началом новой, — GoalDisengagementandReengagementScale.

Цельюданной работы была апробация русскоязычной версии шкалы отказа и смены цели. В число задач входило исследование согласованности, факторной структуры, внешней валидности шкалы. Дополнительно поверялось согласующееся с теорией саморегуляции предположение, что отказ и поиск новых целей вносят самостоятельный вклад в выбор стратегий совладающего поведения в трудных жизненных ситуациях, сохраняющийся после статистического контроля других особенностей саморегуляции (планирования, моделирования, программирования и оценки результатов).

Методы

Было проведено два исследования.

В первом исследовании, направленном на первичный анализ психометрических характеристик методики и выявление внешней валидности, приняли участие 287 студентов нескольких вузов г. Москвы (50 мужчин, 237 женщин, средний возраст 20.2±2.7 года). Большинство испытуемых (93.4%) не состояли в браке на момент обследования. Респонденты выполняли следующие методики:

1. Шкала отказа и смены цели (Wrosch, Scheieretal., 2003а, b). Включает 10 пунктов, 4 из которых направлены на оценку легкости отказа от цели и 6 — готовности сменить цель и начать достигать новые цели (полный список пунктов представлен далее в табл. 2). С разрешения авторов оригинальной версии методика была переведена на русский язык. Поскольку применение техники прямого и обратного перевода может приводить к «кальке» с английского языка, не всегда хорошо понимаемой и принимаемой респондентами (Byrne, 2016), в данном исследовании обратный перевод был заменен экспертной оценкой и затем интервью с группой из 10 респондентов о формулировках пунктов. На основе этих процедур были внесены корректировки при неоднозначном понимании пунктов. Инструкция к методике: «Люди не всегда могут добиться того, чего хотят, и иногда вынуждены прекратить добиваться поставленных целей. Мы хотели бы узнать, как вы обычно реагируете, когда такое происходит с вами. Пожалуйста, оцените, насколько вы согласны или не согласны со следующими утверждениями, насколько они соответствуют вашей ситуации». Пункты оценивались по шкале Лайкерта от 1 до 5 баллов.

2. Методика «Стиль саморегуляции поведения», разработанная с целью диагностики различных этапов саморегуляции (Моросанова, 2004). Включает 4 субшкалы, специфичные для отдельных этапов (планирование, моделирование, программирование, оценка результатов), а также 2 субшкалы, оценивающие обобщенные качества саморегуляции (гибкость и самостоятельность).

3. Модификация опросника ориентации на действие/состояние. В оригинальном варианте (адаптированный на русский язык вариант называется ОДС — см.: Васильев и др., 2011) опросник включает 36 ситуаций, относящихся к трем шкалам — неудаче, планированию и реализации. Испытуемый должен сделать выбор между двумя вариантами поведения в каждой ситуации, отнесенной к соответствующей шкале; выбор ответа, соответствующего ориентации на действие, засчитывается как 1 балл по этой шкале, другой выбор — как 0 баллов. Модификация (Митина, Рассказова, 2014) включает два изменения. Во-первых, для каждой ситуации добавлен дополнительный вариант ответа, соответствующий рефлексивной ориентации (например, «Когда мне нужно срочно сделать какое-то трудное дело, для меня очень важно все заранее обдумать и подготовиться и мне не жалко потратить на это время»). Во-вторых, вместо выбора одного из вариантов ответа (ипсативная форма фиксации ответов) испытуемый оценивал вероятность каждой реакции по шкале Лайкерта от 1 («никогда») до 5 («постоянно») баллов. В результате появилась возможность независимой оценки ориентаций на действие, на состояние и рефлексивной ориентации.

4. Опросник когнитивной регуляции эмоций (Рассказова и др., 2011) был предложен для диагностики когнитивных стратегий совладания со стрессовыми ситуациями, основной фокус которых — изменение эмоционального состояния человека. Включает 9 субшкал, представляющих как условно позитивные, так и условно негативные стратегии: самообвинение, принятие, руминации, позитивная перефокусировка, фокусирование на планировании, позитивная переоценка, рассмотрение в перспективе, катастрофизация, обвинение других.

Во втором исследовании, направленном на выявление социодемографических факторов отказа от цели и смены цели, а также на уточнение данных о надежности и факторной структуре методики, приняли участие 4792 человека (1632 женщины, 3160 мужчин, возраст от 18 до 75 лет, средний возраст 42.6±11.2 года), работники крупной российской производственной компании из нескольких регионов России. Из них 502 человека (10.5%) — рабочие 1—3 разряда; 1987 (41.5%) — рабочие 4—6 разряда; 130 (2.7%) — рабочие 7—8 разряда; 1073 (22.4%) — специалисты; 187 (3.9%) — служащие; 619 (12.9%) — линейные руководители; 253 (5.3%) — руководители среднего звена и 41 человек (0.9%) — руководители высшего звена.

На момент исследования 3154 респондента (65.8%) состояли в браке; 516 (10.8%) были в разводе; 655 (13.8%) никогда не состояли в браке; 146 (3.0%) овдовели; 321 (6.6%) человек состоял в гражданском браке.

2880 (60.1%) респондентов не имели детей; у 1338 (27.9%) в семье был один ребенок; у 574 (12.0%) человек — двое и более детей.

Респонденты второго исследования заполняли только шкалу отказа и смены цели. 

Результаты

1. Надежность-согласованность субшкал отказа от цели (ОЦ) и смены цели (СЦ)

Данные, приведенные втабл. 1,свидетельствуют о том, что в студенческой выборке показатели надежности-согласованности высоки для обеих субшкал, тогда как в выборке работающих взрослых людей надежность субшкалы ОЦ несколько ниже допустимой. Сравнение альфа Кронбаха у представителей разных должностей показывает, что надежность-согласованность ниже допустимой характерна исключительно для рабочих, в первую очередь низких разрядов. Для понимания причин такого снижения анализировались корреляции пунктов ОЦ у работников разных должностей. У рабочих 1—6 разряда и служащих прямые и обратные пункты ОЦ не противоположны или даже согласованы. Возможно, эти респонденты отвечали на вопросы «случайно», не задумываясь; возможно также, что недостаточное развитие навыка рефлексии не позволило им заметить противоположность формулировок. Иными словами, при применении шкалы в выборке с низким уровнем образования можно ожидать, что оценки по субшкале ОЦ могут быть неточными.

Таблица 1 

Надежность-согласованность субшкал отказа от цели (ОЦ) и смены цели (СЦ) в разных группах респондентов

2. Социодемографические факторы отказа от цели (ОЦ) и смены цели (СЦ)

Средние значения и стандартные отклонения в выборке сотрудников составили 8.65±2.79 для субшкалы ОЦ и 21.38±4.69 для субшекалы СЦ, а в выборке студентов — 10.20±3.45 и 22.38±4.26 соответственно. Показатели по субшкалам не связаны между собой (r= ‒0.03 в выборке сотрудников и r=0.10 в выборке студентов).

В выборке студентов не выявлено связи обеих субшкал с возрастом испытуемых. Легкость ОЦ не зависит от пола испытуемых, тогда как успешность СЦ значимо различается у мужчин и женщин (t= ‒2.7, p<0.01): женщины более склонны к смене цели по сравнению с мужчинами.

В выборке сотрудников организации корреляция возраста испытуемых с субшкалой ОЦ составляет r=0.13, с субшкалой СЦ — r= ‒0.10. В связи с большим объемом выборки обе корреляции значимы, однако их величина несущественна и соответствует значениям, полученным в студенческой выборке. Таким образом, с возрастом людям чуть легче отказываться от труднодостижимых целей и чуть сложнее ставить новые, однако различия эти минимальны. Мужчины и женщины не различались по выраженности ОЦ, но значимо различались в отношении СЦ (t=4.0, p<0.01): как и в выборке студентов, женщины более склонны к смене цели по сравнению с мужчинами.

Как возможности ОЦ, так и возможности СЦ зависят от семейного положения респондентов (F=7.04, p<0.01, F=4.50, p<0.01 соответственно). Попарное сравнение групп posthocметодом Шеффе показывает, что баллы по субшкале ОЦ наиболее низки в группе людей, не состоящих в браке, по сравнению с состоящими в браке, разведенными и овдовевшими. По субшкале СЦ наименьшие показатели у вдовцов (вдов) по сравнению с разведенными и не состоящими в браке, тогда как другие группы занимают промежуточное положение. 

3. Факторная структура шкалы отказа и смены цели

Эксплораторный факторный анализ методом главных компонент с вращением Варимакс в выборке студентов позволяет выявить две компоненты с собственными значениями больше единицы, объясняющие 58.4% дисперсии данных (табл. 2). Первые 4 пункта относятся к субшкале ОЦ, тогда как следующие 6 — к субшкале СЦ. Иными словами, эмпирическая факторная структура полностью соответствует авторской модели.

Таблица 2

Факторная структура шкалы отказа и смены цели в выборках студентов и сотрудников организации

Примечание. Жирным шрифтом выделены факторные нагрузки пунктов на «свои» факторы, т.е. на те, к которым они должны относиться в соответствии с теоретической моделью авторов опросника.

Эксплораторный факторный анализ тем же методом в выборке сотрудников организации позволяет выявить три компоненты (объясняют 69.5% дисперсии данных) с собственными значениями больше единицы, однако, судя по графику собственных значений, двухкомпонентное решение (объясняет 58.1% дисперсии данных) также возможно. Двухфакторная структура полностью соответствует авторской модели: первые 4 пункта относятся к субшкале ОЦ, тогда как следующие 6 — к субшкале СЦ. Что касается трехфакторного решения, то оно предполагает разбиение субшкалы ОЦ на две, одна из которых включает отрицательные пункты, другая — положительные. На наш взгляд, этот результат связан с неоднородностью шкалы в подвыборках низкоквалифицированных работников: для них отрицательные и положительные пункты шкалы обладают разным содержанием, что приводит к снижению согласованности пунктов.

4. Внешняя валидность шкалы отказа и смены цели

Корреляции шкалы с методиками саморегуляции и совладания приведены втабл. 3.Обе субшкалы (ОЦ и СЦ) слабо коррелируют с особенностями саморегуляции по методике «Стиль саморегуляции поведения»: отказ от цели отрицательно связан с программированием, тогда как смена цели положительно коррелирует с планированием, программированием и оценкой результата.

Отказ от цели отрицательно связан с выраженностью руминаций, ориентацией на состояние и рефлексивной ориентацией при неудаче и положительно — с ориентацией на действие при неудаче. Помимо этого отказ от цели отрицательно связан с рефлексивной ориентацией при планировании. Готовность изменить цели связана с позитивной перефокусировкой, фокусированием на проблеме и позитивной переоценкой, ориентацией на действие при планировании и рефлексивной ориентацией при реализации и неудаче.

Важно отметить, что ни в одном случае корреляция не достигает высоких показателей. Иными словами, особенности ОЦ и СЦ не сводятся к показателям существующих методик саморегуляции.

Таблица 3 

Коэффициенты корреляции субшкал отказа от цели (ОЦ) и смены цели (СЦ) со шкалами методик саморегуляции и совладания 

Примечание. * — p<0.05, ** — p<001.

5. Отказ от цели и смена цели в структуре саморегуляции

Если отказ от цели и поиск новых целей являются самостоятельными этапами саморегуляции, они должны вносить самостоятельные вклады в субъективную удовлетворенность и выбор поведения в ответ на трудности в реализации задуманного. В частности, склонность к ОЦ и СЦ должна объяснять выбор стратегий совладающего поведения после статистического контроля за выраженностью планирования, моделирования, программирования и оценки результатов. С целью проверки этого предположения была проведена серия иерархических регрессионных анализов, в которых на первом шаге контролировались переменные саморегуляции поведения, а на втором — готовность к отказу и смене цели. В качестве зависимых переменных выступали 9 стратегий когнитивной регуляции эмоций.

Как показано в табл. 4, ОЦ связан с меньшими руминациями, меньшей катастрофизацией, меньшим фокусированием на проблеме, но лучшей позитивной перефокусировкой. Готовность к СЦ сопряжена с позитивной перефокусировкой, фокусированием на проблеме, позитивной переоценкой.

Таблица 4

Связь отказа от цели и смены цели со стратегиями когнитивной регуляции эмоций после контроля особенностей саморегуляции: результаты иерархического регрессионного анализа

Примечание. * — p<0.05, ** — p<0.01.

Для проверки предположения о том, что эффекты ОЦ и СЦ опосредствуют друг друга, на третьем шаге регрессионного анализа в модель добавлялся модератор, характеризующий взаимодействие этих факторов. Однако принятого уровня значимости эффект модерации достиг лишь в отношении катастрофизации, и этот эффект был слабым по величине (β=0.11, p<0.05, ΔR²=1.2%, p<0.05). Отрицательная связь ОЦ с катастрофизацией была сильнее у тех, кому было сложно вовлекаться в новые цели, и слабее у тех, кому легко (простые регрессии: β= ‒0.18,p<0.05 при низких показателях готовности к СЦ и β=‒0.12, p>0.05 — при высоких).

Обсуждение результатов

Шкала отказа и смены цели как исследовательский инструмент. В целом шкала отказа и смены цели обладает достаточной для диагностических задач надежностью-согласованностью и факторной валидностью. Различия в показателях по полу, возрасту, семейному положению слабые, хотя мужчины менее, чем женщины склонны менять свои цели, даже если те явно недостижимы. Тем не менее при применении шкалы следует внимательно оценивать образовательный уровень респондентов и понимание ими пунктов методики, поскольку данные позволяют предположить, что рабочие низких и средних разрядов не отвечают обдуманно на обратные вопросы, придавая разный смысл отрицательным и положительным пунктам.

Внешнюю валидность методики подтверждает то, что люди легче отказываются от цели при более низких показателях программирования и (в меньшей степени) планирования. Напротив, готовность к смене цели сопряжена с более высоким развитием саморегуляции в целом, в частности по компонентам планирования, программирования и оценки результатов.

Легкость отказа от цели связана также с низкими показателями по стратегиям совладания, связанным с концентрацией на проблеме: катастрофизацией, самообвинениями, руминациями и фокусированием на проблеме. Готовность к смене цели сопряжена с более высоким уровнем таких стратегий, требующих перспективы рассмотрения, сопоставления и учета контекста, как позитивная перефокусировка, позитивная переоценка, фокусирование на проблеме.

Наконец, особенно интересен паттерн корреляций субшкал отказа и смены цели с ориентацией на действие и состояние в отличие от рефлексивной ориентации. Легкость отказа от цели сопряжена с ориентацией на действие при неудаче и низким уровнем ориентации на состояние в целом. Напротив, готовность к смене цели связана с рефлексивной ориентацией как при неудаче, так и при реализации.

Отказ от цели в структуре саморегуляции. С нашей точки зрения, полученные данные ставят ряд вопросов перед самой теорией саморегуляции Ч. Карвера и М. Шейера. С одной стороны, говоря об отказе и смене цели как о важном этапе или компоненте успешной саморегуляции, авторы предлагают инструмент, в котором отказ и смена цели выступают как различные, не связанные между собой компоненты. С другой стороны, отказ от цели выглядит крайне неоднозначным: его проявления в отдельных подвыборках неоднородны [1], а сам он, хотя и сопряжен с меньшими руминациями и переживаниями в случае неудачи и большей готовностью действовать, связан с трудностями конкретизации целей в заданных условиях, неготовностью тратить время и ресурсы на планирование и продумывание действия [2].

Возможно, что независимость отказа от цели и готовность к ее изменению — артефакт, вызванный структурой самой методики, изначальным разделением двух шкал. Выяснить это — задача дальнейших исследований. Однако в соответствии с концепциями саморегуляции вполне вероятно, что прервать что-то в текущем круге деятельностей — это действительно не то же самое, что начать искать что-то новое, важное для личности. В ряде психологических и философских подходов говорят об «остановке», «паузе» как первом шаге, своеобразном условии самодетерминации (Леонтьев, 2011). С нашей точки зрения, этим и объясняется двоякая природа отказа от цели при общей инструкции: в показателях по этой шкале слиты две разные возможности саморегуляции, отражающие ее дефицит в достижении цели и ее потенциал в обеспечении перехода к новым целям. Говоря метафорически, для одних людей отказ становится (в соответствии с теорией Ч. Карвера и М. Шейера) возможностью «оглядеться» и выбрать, для других — защитой от чувства вины и руминаций, для третьих — неизбежностью, вызванной дефицитом саморегуляции. Немаловажно и то, что на ответы по данной шкале влияют культурные ценности, в соответствии с которыми важно достигать поставленных целей. В этом случае смысл, который вкладывается в понятие «отказа» в теории саморегуляции, будет проявляться в исследованиях тем ярче, чем в большей степени ситуация действительно является безвыходной, а цель — недостижимой или столь трудно достижимой, что отказ от нее открывает для личности большие возможности в переосмыслении своей жизни, поиске не менее значимых целей, в отношении принятия происходящего и т.д.

В отличие от отказа от цели готовность искать и воплощать новые цели последовательно связана с лучшей саморегуляцией (лучшими навыками планирования, учета особенностей ситуации и оценки результата и с большей рефлексией происходящего при реализации и неудаче) и характеризуется самостоятельным, независимым от планирования, моделирования, программирования и оценки результата позитивным эффектом в отношении позитивной перефокусировки, фокусирования на проблеме, позитивной переоценки.  Иными словами, возможность смены цели не означает беспорядочного «хватания» за новое и характеризует ситуацию, когда рефлексия и извлечение опыта из ошибок доступны для человека.

Заключение

Проведенное исследование показало, что психометрические характеристики русскоязычной версии шкалы отказа и смены цели достаточны для применения в исследовательских целях. Данная версия может быть признана надежной и валидной методикой.

Задача дальнейших исследований — выявление связей процессов отказа от цели и смены цели с другими особенностями переживания и поведения в стрессогенных ситуациях, а также с различными зависимыми переменными — продуктивностью деятельности, здоровьем, эмоциональным состоянием, благополучием и т.п. 

Список литературы

Васильев И.А., Митина О.В., Шапкин С.А. Контроль за действием как составляющая личностного потенциала // Личностный потенциал: структура и диагностика / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл, 2011. С. 330—359.

Зейгарник Б.В. Опосредование и саморегуляция в норме и патологии // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 1981. № 2. С. 9—14.

Зейгарник Б.В., Холмогорова А.Б., Мазур Е.С. Саморегуляция поведения в норме и патологии // Психологический журнал. 1989. Т. 10. № 2. С. 122—131.

Конопкин О.А. Психологические механизмы саморегуляции деятельности. М.: Ленанд, 2011.

Леонова А.Б., Кузнецова А.С. Психологические технологии управления состоянием человека. М.: Смысл, 2007.

Леонтьев Д.А. Личностный потенциал как потенциал саморегуляции // Личностный потенциал: структура и диагностика / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл, 2011. С. 107—130.

Митина О.В., Рассказова Е.И. Рефлексивная ориентация и ее диагностика в структуре контроля за действием // Психологический журнал. 2014. Т. 35. № 2. С. 118—128.

Моросанова В.И. Индивидуальный стиль саморегуляции: феномен, структура и функции произвольной активности человека. М.: Наука, 2001.

Моросанова В.И. Стиль саморегуляции поведения (ССПМ): Руководство. М.: Когито-Центр, 2004.

Рассказова Е.И., Леонова А.Б., Плужников И.В. Разработка русскоязычной версии опросника когнитивной регуляции эмоций // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 2011. № 4. С. 161—179.

Тхостов А.Ш., Ильина Н.А., Кучерова Е.Я. и др. Психологические механизмы реакции отказа при шизофрении // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2005. № 4. С. 9—16.

Эммонс Р. Психология высших устремлений. М.: Смысл, 2004.

Baumeister R.F., Vohs K.D., Tice D.M. The strength model of self-control // Current Directions in Psychological Science. 2007. Vol. 16. P. 396—403.doi.org/10.1111/j.1467-8721.2007.00534.x

Byrne B. Adaptation of assessment scales in cross-national research: Issues, guidelines and caveats // International Perspectives in Psychology: Research, Practice, Consultation. 2016. Vol. 5. N 1. P. 51—65. doi.org/10.1037/ipp0000042

Carver C.S., Scheier M.F. On the self-regulation of behavior. N.Y.: Cambridge University Press, 1998. doi.org/10.1017/CBO9781139174794

Polivy J. Self-regulation failure: Can failure be successful? // Psychology Inquiry. 1996. Vol. 7. N 1. P. 76—83. doi.org/10.1207/s15327965pli0701_15

Scheier M., Carver C. Goal and confidence as self-regulatory elements underlying health and illness behavior // The self-regulation of health and illness behavior / Ed. by L.D. Cameron, H. Leventhal. N.Y.: Routledge, 2003. P. 17—41.

Wrosch C., Scheier M.F., Carver C.S., Schulz R. The importance of goal disengagement in adaptive self-regulation: When giving up is beneficial // Self and Identity. 2003a. Vol. 2. P. 1—20. doi.org/10.1080/15298860309021

Wrosch C., Scheier M.F., Miller G.E. et al. Adaptive self-regulation of unattainable goals: Goal disengagement, goal reengagement, and subjective well-being // Personality and Social Psychology Bulletin. 2003b. Vol. 29. P. 1494—1508. doi.org/10.1177/0146167203256921

Примечания

1.Учитывая, что в этой шкале всего 4 пункта, причем два прямых и два обратных, стратегия ответов на которые у людей часто разная, весьма вероятно, что расширение шкалы снимет эту трудность.

2.Заметим, что «планирование» в методике стиля саморегуляции поведения и методике Ю. Куля понимается по-разному: в первом случае речь идет об обобщенном целеполагании, тогда как во втором — о наличии конкретной цели. В этом смысле шкала ориентации на действие при планировании в методике Ю. Куля соответствует не этапу планирования, а этапу программирования в модели В.И. Моросановой.